Кофейные мемуары

Кофейные мемуары

Каждый продукт мог бы многое рассказать о себе, умей он говорить. А кофе – в особенности. Давайте на несколько минут поверим в волшебство и представим, что кофе написал мемуары…

Амплуа: восточный лекарь

Первая роль, которую мне предстояло сыграть, была предопределена моими свойствами. Представьте: на дворе XVI век, а я только-только появился в Европе. В то время врачи еще мало знали о том, как я действую на организм. Но уже заметили, что кофе бодрит и способствует пищеварению. Поэтому меня приглашали как целителя – помогать лечить от усталости, простуды и несварений. Пить рекомендовали в строго определенное время – после обеда – и в правильно подобранных дозах.

Один из самых запомнившихся мне случаев: я был призван к царю Алексею Михайловичу как «изрядное лекарство против надмений, насморков и главоболений». Также я с успехом унимал тошноту. И продавался, как и положено, в аптеках.

Впрочем, продержаться в таком амплуа долго не удалось.

Амплуа: гонимый страдалец

В 1746 году в Швеции издали королевский эдикт против неправильного и чрезмерного употребления чая и кофе. Это постановление было одним из звеньев в цепи гонений на меня – напиток, еще недавно считавшийся целебным. Продолжались нападки аж до середины XIX столетия. На целый век я был обречен войти в роль гонимого страдальца.

С самого начала XVIII века пришлось выслушивать чудовищные обвинения. Говорили, например, что французский министр сжег себе желудок, потому что пил меня по ночам. А у одного фламандского губернатора по той же причине появились язвы на руке. Также из-за меня женщины якобы рожали черных детей, а то и вовсе не могли иметь потомства.

Под влиянием всех этих домыслов европейские страны одна за другой принимали указы, которые должны были ограничить мое распространение. Мои дома – кофейни – облагались непомерным налогом. А в некоторых странах устраивались даже рейды-облавы на кофеманов.

Режиссерами-постановщиками этой пьесы были, как ни странно, вовсе не врачи, а… торговцы алкоголем. Когда появились кофейни, бары и пивные стали заметно терять доход. Чтобы это остановить, владельцы питейных заведений начали активно распространять обо мне самые пугающие слухи. И добились результата: на протяжении полутора веков доктора рекомендовали своим пациентам не подходить ко мне на пушечный выстрел.

К счастью, в то время представителей медицины не очень-то слушали. А мои поклонники, которым врачи пророчили всевозможные болезни, эскулапов и вовсе не переносили на дух. Поэтому я быстро нашел себе покровителей. Это были люди в основном творческие.

В 1734 году композитор Иоганн-Себастьян Бах сочинил свою «Кофейную кантату» – в знак протеста против запрета на любимый бодрящий напиток. То есть на меня. А французский писатель и ученый Бернар Ле Бовье де Фонтенель однажды заявил: «Раз уж кофе яд, то действует он очень медленно, так как я пью его уже 80 лет».

Мне такая защита была приятна. Я ведь вовсю старался показать писателям и композиторам свои лучшие стороны. Надо сказать, мое истинное лицо весьма притягательно. Я умею бодрить, придавать сил и будить воображение. А это именно то, что нужно для творческой работы.

Свое истинное лицо демонстрировал я и в экспериментах врачей XVIII–XIX веков. А они были прелюбопытнейшие. Помню такой случай. Один французский ученый решил выяснить, что убивает быстрее – кофе или чай. Для этого ему разрешили использовать двух приговоренных к смерти братьев-близнецов. Им сохранили жизнь. Но в обмен на это один должен был каждый день получать три чашки чая, другой – столько же кофе. Первым, в возрасте 62 лет, умер… ученый – автор эксперимента. Несложно догадаться, что сам он ни кофе, ни чая не пил. А вот тот из братьев, которому по воле судьбы пришлось иметь дело со мной, благополучно дожил до 80 с небольшим.

Амплуа: опасный чужак

Выступать приходилось не только на европейских, но и на российских подмостках. И здесь меня ждал еще более холодный прием. Кофе посчитали чужаком, причем весьма опасным.

Первый большой «спектакль» начался в XVIII веке. Петр I съездил в Голландию, познакомился со мной и решил, что знать меня на Руси должны повсеместно. К сожалению, все тогдашние нововведения простые люди считали чуть ли не дьявольскими происками. Поэтому вплоть до начала XIX века в России пытались избежать неугодного Богу кофепития. И активно использовали поговорки вроде «Чай проклят на трех соборах, а кофе – на семи». Право, было обидно.

Признали меня «своим» только после войны 1812 года. Тогда русские люди побывали в Париже. И увидели, что черный ароматный напиток там, не опасаясь за здоровье души и тела, пьют даже крестьяне.

Такое спокойное отношение сохранялось до революции 1917 года. Потом мне опять навязали роль чужака. Дело в том, что при старом режиме основными моими поклонниками были дворяне. Простые горожане и даже купцы чаще пили заменитель, приготовленный из цикория – он был подешевле.

Амплуа: бездарный дублер

Правда, любили в те времена только меня. А вот моего младшего брата – растворимый кофе – совсем не жаловали. Его в 1901 году разработал японский химик Сатори Като, работавший в США. А через пять лет производство «мгновенного» напитка уже было поставлено на поток.

Растворимый кофе пили активно – мне даже было обидно. Но его не менее активно ругали. В отличие от меня он считался абсолютно вредным. Его называли какой-то непонятной «химией», моим бездарным дублером.

Хотя мне и было это на руку, а все же несправедливо. Никакой химии в растворимом кофе нет. Это такой же натуральный напиток, как и я. Только специально обработанный. Да, лучшие зерна на приготовление моего «мгновенного» собрата не идут. Но зато в растворимом кофе несложно уменьшить содержание кофеина. Он действует на организм почти так же благотворно, как и я.

Амплуа: главный подозреваемый

Правда, о моем позитивном действии люди узнали не так давно. А до этого я почти полвека ходил в главных подозреваемых. Меня ни с того ни с сего начали считать причиной всех болезней, да каких – инфаркта, рака и остеопороза!

Такую роль пришлось играть и в Европе, и в Америке, и В СССР. Со страной Советов все более-менее ясно. Там я был в дефиците. А раз товара нет, психологически проще считать, что он вреден. Чтобы соблазна не было. Но в Европе-то с моим ассортиментом было все в порядке. А все равно врачи активно писали, что я вызываю бессонницу, депрессию, плохо влияю на беременность. А еще – что из-за меня появляются опухоли в кишечнике, желудке и молочных железах. Говорили, что я наркотик. Мол, содержу много кофеина и вызываю зависимость.

Разумеется, пить меня поклонники здорового образа жизни сразу прекратили. Перешли на цикорий и кофе без кофеина. Я приготовился, было, обидеться. Но врачи вдруг сменили гнев на милость.

Амплуа: панацея

Сначала, в 1990 году, увидело свет исследование американских ученых, доказавших, что я не привожу к развитию ишемической болезни сердца. В 1997-м итальянские врачи выяснили, что связи между мной и раком толстой кишки также нет. А в 2002-м шведы опровергли утверждение, что из-за кофе бывает рак груди.

Сейчас подобных исследований десятки. И все они доказывают: для здорового человека я безопасен. Более того, меня признали полезным. Ведь я содержу много антиоксидантов – веществ, которые предохраняют клетки от преждевременного старения, защищают от рака и многих других болезней.

Единственное, что мне не нравится: в последнее время обо мне заговорили как о настоящей панацее. Мол, необходим всем и каждому. Я напиток честный. Говорю – это не так.

Я не вызываю гипертонии. Но тем, кто с ней уже столкнулся, пить меня нельзя. Я не привожу к болезням желудка. Но людям с гастритом или частой изжогой не стоит мной злоупотреблять. Я не причина остеопороза. Но дамам в менопаузе нужно быть со мной осторожными. Все-таки я не очень дружу с кальцием и не даю ему усваиваться. А после 50 лет у женщин и без того растет риск остеопороза. Поэтому давайте будем благоразумны. И следовать рекомендациям докторов. А в своей любви ко мне не слишком усердствовать. Трех чашек кофе в день вполне достаточно.

Андрей НОВИКОВ