Колечко с “брюликом”

Еще в прошлом веке доктор психологии Колумбийского университета Джон Грэй заявил: «Мужчины — с Марса, женщины — с Венеры». И понять им друг друга очень сложно. Но так ли это?

Чтобы проверить эту теорию, наш корреспондент получил задание: встретить у зала суда разводящуюся пару и попросить каждого по отдельности изложить свою версию событий.

Борис — кандидат математических наук, директор компьютерной фирмы. Оксана — просто жена, моложе его на десять лет. Уже не первое заседание суда они пытаются делить имущество, подозревая друг друга в корыстных целях брака.

Борис: — Сейчас уже не помню, кто привел ее к нам на работу. Смотрю однажды — сидит на ресепшен такая живая черноглазая девчонка. У нас тогда была запарка: сдавали очень важный проект. То дозвониться до кого-то надо, то электронную почту отправить, то отвезти в филиал кое-какие документы. В общем, Оксана крутилась, все успевала. Стоило мне рот открыть, она уже бежала выполнять задание. Иногда я забывал пообедать — она тут же мне заказывала пиццу, суши из японского ресторана. А иногда угощала своими кондитерскими изделиями — это было очень вкусно. Короче, я привык к ней, сам не заметив как. А потом она куда-то исчезла, на ее место пришла унылая, вечно сонная девица. Я остро почувствовал, что Оксанки мне не хватает.



Оксана: — Он, наверное, говорил, что я его окрутила? Специально, чтобы завладеть его богатством? Так вот — как бы не так! Это он меня использовал, выжал все что мог и выкинул на улицу. У меня есть железное доказательство, что с его стороны этот брак был фиктивным. Но все по порядку.

У меня типичная история: приехала с Кубани в Москву поступать. Не удалось. Домой возвращаться не хотелось. Тут у меня живет сестра. Она замужем, двое детей. Остановилась сначала у нее, потом стала комнату снимать. Поскольку специальности никакой не было, работала то секретаршей, то в рекламе, то каким-нибудь менеджером. Так, однажды попала в компанию, которой руководил Борис.

Он сразу положил на меня глаз, я видела. Ему тогда было 35: до этого то диссертацию защищал, то карьеру делал. Но пора, видимо, было уже и жениться. Ну а я внешне ничего и хозяйка хорошая. Я почему-то была уверена, что мне не избежать брака с ним. Я и уволилась-то для того, чтобы обмануть судьбу.

Борис: — Я уже стал забывать эту Оксану. Вдруг она звонит мне: так, мол, и так, попала в больницу. В Москве ни родных, ни близких, кормят отвратительно, обращаются грубо. У меня на работе ситуация к тому времени рассосалась, я и решил сам навестить Оксану.

Приехал — действительно ужасная какая-то больница, а девчонка совсем подавлена. Стал искать для нее платную клинику, не понимая тогда, что чем больше делаешь для человека, тем сильнее к нему привязываешься.

А Оксана жала на самые чувствительные точки мужчины — будила в нем инстинкт защитника.

Оксана: — Борис — «человек в футляре». У него все по полочкам, все дела на «отлично», все продумано. Но с другой стороны, он — человек надежный, ответственный, «взрослый». Когда я заболела, Борис тут же меня перевел в хорошую клинику, навещал через день. И однажды, это было под Новый год, позвонил и сделал мне предложение. Я согласилась.

Борис: — После больницы мы с Оксаной не встречались. Прошло, наверное, месяца три. Вдруг она звонит перед Новым годом и срывающимся от волнения голосом говорит, что любит меня, не может без меня. Она вроде и с работы ушла, чтобы забыть меня, да вот не получилось.

Я, конечно, был потрясен. Все новогодние праздники об этом думал. А потом пригласил Оксану в ресторан и сделал ей предложение. Ну, рано или поздно мне же надо было жениться. Конечно, я понимал, что девчонка-то пустая: и интересы у нас разные, и образование, и культурный уровень. Но почему-то решил, что можно дать ей шанс развиться.

Я вырос в профессорской семье, мама у меня никогда не работала. Я видел, что делает с человеком отсутствие своего дела, ограниченность домашними интересами, и подумал, что сумею помочь Оксане. Стал ей подбрасывать правильные книги, диски с хорошими фильмами, заводил разговоры о том, что надо поступать в институт. Но встречал лишь отсутствующий взгляд.

Оксана: — Сначала у нас все шло хорошо. А потом Борис почему-то начал стесняться, что у меня нет высшего образования.

А я уже на другое настроена: на семью, на детей. Мне дом обустраивать надо. Борис жил как холостяк — у него даже штор на окнах не было. Я суечусь как пчелка целый день, а он все недоволен: то английский давай учи, то на подготовительные в институт поступай.

Борис: — Книг она не читала, учиться не хотела. Зато целый день крутилась по дому. Все что-то мыла, стирала, убирала. Стояла полдня у плиты, чтобы приготовить мне ужин из трех блюд. Но зачем наедаться на ночь?

Очень скоро выяснилось, что нам не о чем говорить. Мои дела, мысли ее совсем не интересовали. Оксана считала: если я накормлен, чисто одет, то она свою задачу выполнила.

А мне не нужен комбинат бытового обслуживания на дому. Мне нужен человек, который стремился бы узнать, понять меня, разделить мои чувства. Вроде бы сначала в Оксанке все это было. Но куда все делось потом?

Почему из нее вылезло все самое худшее: мещанство, меркантильность, южная бесцеремонность, граничащая с хамством?

Оксана: — Мне было скучно с Борисом. Я люблю веселье, компании, общение.

Мама у меня борщ варила всегда в пятилитровой кастрюле, потому что к обеду обязательно кто-нибудь придет: подруги сестры, друзья брата, мои кавалеры. А тут, в Москве, в гости никто ни к кому не ходит, с родственниками не знаются, вечеринок не устраивают.

Борис: — Первый серьезный конфликт у нас произошел из-за шубы. Оксане родители прислали в подарок каракулевую шубу. У них, конечно, вкус был весьма специфический. Можете себе представить: молодая девчонка в каракулевой шубе, как всадник на пачке папирос «Казбек».

А вот моей маме она оказалась в самый раз — и по возрасту, и по размеру. Тут коллега отца, у которого был свой меховой салон, как раз уезжал в Грецию за норковыми шубами. Я и предложил Оксане: будешь первым покупателем и выберешь себе такую шубку, которая понравится. Она с радостью согласилась. Потом целый день крутилась в магазине, вечером пришла с обновкой — вроде вполне довольная. А потом вдруг через два дня начала рыдать: «Что я скажу маме?» Оказывается, она где-то узнала, что каракулевая шуба стоит дороже, чем ее норковая.

Оксана: — Вскоре родители Бориса показали свою истинную сущность. Мне мама с папой купили шубку из каракульчи — прекрасная выделка, просто как бархат. Но свекровь разнылась: «Отдай ее мне, мы тебе норочку купим».

Ну, ладно. Привез этот мужик шубы. Я-то, конечно, надеялась, что изделие будет эксклюзивное. А он приволок то барахло, что на рынке продают. Еле-еле я что-то выбрала поприличнее. А потом подкладку подпорола: оказалось, что шубка-то из кусочков сшита, а не из цельных пластин. Так мне обидно стало. Обвели меня. Вообще за два года муж мне ничего не подарил — это нормально?



Борис: — Оксана все время мне жаловалась, что я ей ничего не дарю. Ну некогда мне по магазинам ходить. Вникать, какой бренд сейчас моден, какой нет. Я давал ей деньги — сколько просила, столько и давал. Но подарки тоже дарил: микроволновку, посудомойку, последнюю модель стиральной машины.

Мне хотелось, чтобы жена не торчала все время на кухне, чтобы у нее было время для себя. Но посуду она продолжала мыть руками, микроволновку так и не освоила.

Оксана: — Если муж что-то и дарил, то лишь кухонную утварь — кастрюли там всякие, горшки. Давая понять: мой-стирай-убирай. Да я не против, но ведь я же еще молодая девчонка. Мне хочется наряжаться. Иметь золотые украшения, колечки с «брюликом».

Борис: — Я-то об этом не знал, мне потом адвокат объяснила: при разводе золотые побрякушки называются «подарками» и остаются у женщины. А все остальное «совместно нажитое имущество» делится. А тогда я никак не мог понять, зачем Оксанке золото: это же вульгарно, когда на девушке много дорогих украшений. Видимо, уже тогда она начала готовить плацдарм для отступления.

А чтобы брак не казался фиктивным, она стала доставать меня: «Давай родим ребеночка».

Оксана: — Я заявила это и на суде и могу с уверенностью повторить еще не раз: Борис не собирался строить со мной семейные отношения. Он просто пользовался мной. Ведь он не хотел детей!

Борис: — Тут у нас окончательно все разладилось. По-моему, у нее появился любовник. Целыми днями моя жена спала, вечером наряжалась и уходила. Возвращалась под утро — прокуренная, выпившая, с синими кругами под глазами. Я понял, что могу стать отцом не своего ребенка, и предложил ей расстаться. Она легко согласилась на это, взяла свои вещи и ушла.



Оксана: — Да не изменяла я мужу. Просто мы с одной девчонкой стали ходить в ночной клуб, чтобы развеяться. Просто дома я задыхалась. И когда Борис предложил разойтись, согласилась. Все равно это не жизнь.

Борис: — Я даже удивился, как спокойно все прошло. А через три месяца началось! То звонит, в любви мне признается: «Давай начнем сначала, будем жить вместе». То угрожает: «Вот приедут мои братья, они с тобой поговорят!» То вообще чушь какую-то несет: «У меня бабка — цыганка, порчу наведу на тебя».

Оксана: — Я переехала к сестре. И тут затосковала по своему дому. Да ведь квартира Бориса — это был уже и мой дом, потому что каждая тряпочка, каждый крючок там повешен мной. Сделала попытку помириться, он ни в какую. Тут меня зло разобрало. Что я ему, бездомная собачка: захотел — пригрел, захотел — выгнал?



Борис: — Оксана с милицией врывалась ко мне среди ночи: «Я здесь прописана! Я имею право!» Грозила выселить меня в коммуналку. Три раза ломала замок. Думал, что просто с ума сойду!



Оксана: — Смешно, но, расставшись с Борисом, я поняла, что люблю его. И спектакли-то эти устраивала ради того, чтобы снова быть с ним. И суды по разделу имущества сейчас затягиваю специально. Мне все кажется, надоест ему все это, он скажет: «Ладно, Оксанка, кончай эту комедию, пошли домой».



Борис: — Сейчас мы вроде договорились: я покупаю для нее квартиру, она обещает отстать от меня. Придется продать родительскую дачу. Ну а что делать? А Оксана продолжает звонить мне: всхлипывает, говорит, что любит меня. Не понимаю, что же это за любовь такая?

Я ей как-то сказал: «Оксана, если бы хоть десятую часть своей энергии, направленной на разрушение нашей семьи, ты потратила бы на ее сохранение, как бы мы хорошо жили!»

Ситуацию комментирует московский частнопрактикующий психолог Светлана Андреевна Василевская.

— Оксана и Борис — выходцы из разных слоев общества, и это основная причина, почему у них не получилось построить семью. Американцы, которые гордятся своей демократичностью, пришли к выводу, что удачный брак чаще всего бывает у людей, которые вышли из одной среды. Они смотрят на мир одинаково и могут чувствовать потребности друг друга интуитивно.

Исследователи Е. и Дж. Вальстеры и С. Траупмен назвали свое открытие «обменной теорией любви». Суть ее заключается в том, что все в этом мире имеет свою цену. Внешность, обладание деньгами, положение в обществе, знания, навыки, умения, характер — тоже. «Продавец» и «покупатель» остаются довольны только тогда, когда произошел более-менее справедливый обмен. Борис и Оксана оба ощущали себя обманутыми и подозревали друг друга в корысти.

Но даже эта ситуация могла бы не дорасти до развода, если бы ее участники говорили о своих желаниях и потребностях. Зачем Борису давиться беляшами и ватрушками каждое воскресенье, когда можно было сказать: «Давай ты сегодня не будешь готовить, сходим лучше в ресторан». И Оксана осталась бы довольна, поскольку ей не хватало общества, и ее муж не подвергался бы гастрономическому насилию.

Зачем бросать читать «Тихий Дон» на 13-й странице, не лучше ли честно признаться, что не понимаешь книгу, и попросить Бориса объяснить, почему весь мир так восхищается этим произведением.

Часто, когда проходит букетно-конфетный период, люди начинают говорить только о быте. А понятие «отношения» воспринимают только в связке с глаголом «выяснять». Это неприятно, поэтому обязательно кто-то из двоих предлагает: «Ладно, проехали», «замнем для ясности», «не начинай». И каждый остается со своим чувством обиды или вины. К сожалению, у нас нет культуры выяснения отношений. А это необходимо. Ведь мы же не можем читать чужие мысли. А если считаем, что можем, то часто жестоко ошибаемся.

Действительно, как сказала Оксана, «поводов для развода» у них нет. Есть только глубокое, тотальное непонимание друг друга и нежелание сделать шаг навстречу любимому человеку. Увы…

NULL