Мередит Паттерсон: “Как поймать птицу счастья?”

Мередит Паттерсон – самая молодая звезда Бродвея. Уже несколько месяцев она выступает в московском Дворце молодежи, что на Фрунзенской улице. Исполняет главную роль в самом грандиозном проекте года – американском мюзикле "42-я улица".

– Мередит, известно, что Нью-Йорк горевал, узнав, что вы покидаете Бродвей и отправляетесь в долгосрочное российское турне. Вы любите такие путешествия?
– Я люблю перемены, из них состояла моя жизнь. Путешествие из крошечного калифорнийского городка, где прошло мое детство, в огромный Нью-Йорк – было страшнее. Я приняла решение покорить Бродвей в раннем детстве, и когда мне исполнилось 18 лет, родители подарили мне авиабилет до Нью-Йорка. Мой путь к положению звезды Бродвея длился семь лет.

– Американцы, а теперь и мы, москвичи, поражаемся вашим изумительным танцам. Как возникло увлечение степом?
– Мои родные – мама, старшие брат и сестры – увлекались степом. Это было модно. Когда мама была беременна мной, то первые шесть месяцев не пропускала степ-занятий. Перед моим появлением на свет она уже не танцевала, а просто ходила смотреть на занятия коллег. Так что еще в утробе матери я слышала стук каблуков.

Родители любят вспоминать, как я, только научившись ходить, надевала туфли старшей сестры и с восторгом повторяла чечеточный ритм. Степ – моя любовь, и я хочу дотанцевать до глубокой старости. Чечеткой я могу выразить все. Даже на ваши вопросы мне было бы легче ответить ритмом танцевальных мелодий. Поскольку я мечтала о мюзиклах, то с младшего школьного возраста начала не только танцевать, но и петь. Этому меня никто не учил – я включала музыку и подпевала Элле Фитцджеральд и Билли Холлидей.

– Юной девушкой из тихого городка вы очутились в огромном мегаполисе. Как чувствовала себя провинциалка в Нью-Йорке?
– Поначалу было трудно. Я не могла привыкнуть к ритму нью-йоркской жизни со стремительным водоворотом скоростей: все бегут, перекусывают на ходу, мимо проносятся машины. И я постоянно чувствовала, что до меня нет никому никакого дела. Крикну – никто не отзовется и не остановится. Поведение людей я назвала бы срезающим. Тогда я и поняла, что Нью-Йорк не любит слабых провинциалов, и чтобы победить, нужно утолстить свою кожу, спрятать комплексы и держать голову выше. Так я и сделала – представила, что за плечами – надежная защита, которой на самом деле не было. Свою мечту я спрятала в глубине души и в конце концов получила все, что хотела.

– Выступления бродвейского театра, которого раньше москвичи не видели, производят ошарашивающее впечатление. С каким шармом, зажигательностью и мастерством танцуют, поют и играют артисты! Красивые, молодые, они так легко отбивают степ, при этом их чистые голоса не срываются, а дыхание не перехватывается и танец переходит в чудные вокальные мелодии. Что вы испытываете, выходя на сцену?
– Театр – вечный праздник, которому ты должен соответствовать. Но, с другой стороны, это своеобразный бизнес, который диктует свои законы. Если ты не удержался, бродвейские двери перед тобой могут захлопнуться в любую минуту. Выходя на сцену, я ощущаю невероятный прилив энергии и бодрости. Кажется, что я всесильна. Когда я на сцене, мне важна не абстрактная публика, а конкретные лица зрителей. Я обращаюсь к зрителям – тем, кто сидит в первых десяти рядах. Они – мои партнеры.

– В "42-й улице" вы исполняете главную роль Пегги Сойер, которая волшебно превращается из замарашки в принцессу. Такая своеобразная интерпретация сказки про Золушку. Американцы считают этот мюзикл зримым воплощением мечты, которая сбывается. И верят, что чудо возможно. А вы?
– Конечно. Так получилось, что этот образ, первоначально созданный задолго до моего появления на свет, для меня оказался автобиографичным. Смешная провинциалка Пегги, добившаяся успеха благодаря своей вере в мечту, труду и, конечно, удаче, – это и моя судьба. Ее копия. После окончания американской академии музыки и драмы я попала в последнюю линию кордебалета на Бродвее. Через три месяца меня пригласили на главную роль. Вот, собственно, и вся история – моя и Пегги. Так что мечты, действительно, сбываются, а чудеса возможны.

– Вы верите в удачу?

– Да, но она – дама капризная и приходит только к трудолюбивым и тем, кто умеет верить и ждать. Ее можно встретить быстро, но потом она может отвернуться, если позволить себе лень и наслаждения. Иногда встречи с "птицей счастья" можно ждать годами, но она обязательно прилетит. Когда я приехала в Нью-Йорк, то мне зачастую приходилось спать на полу у знакомых, работать гардеробщицей, ночевать в нежилых помещениях, по стенам которых бегали тараканы. Но я сказала себе: "Ты можешь рассчитывать только на свое трудолюбие и удачу. Чем быстрее ты освоишь профессию, тем быстрее закончится этот жуткий период". Так и получилось.

– Свое будущее вы видите в мире мюзиклов?

– Танцы и песни, конечно, мое главное дело жизни. Но я не хотела бы замыкаться. Кое-что уже удалось: снялась в голливудской комедии "Свой парень" со знаменитыми Вуди Аленом, Сигурни Уивером, Джоном Туртурро. Увлечена сочинением музыки и мечтаю выпустить собственный альбом.

– В "42-й улице" на сцену выходят полсотни веселых артистов с такими ликующими выражениями лиц, словно именно сейчас, в этом месте и в этот час, сбылась их мечта. Где вы черпаете силы, работая ежедневно с такой колоссальной отдачей?
– Режим моей жизни полностью подчинен сцене: я ни на минуту не прекращаю контролировать себя: что я ем, какие упражнения делаю, сколько пью Мне очень помогают расслабиться занятия йогой, которую я освоила и продолжаю постигать по книгам. На Бродвее жесткие законы – нет и не может быть никаких оправданий, никого не интересует, почему ты потеряла форму или не в голосе.

– А как вы питаетесь? Ваша стройность – подарок природы или от чего-то все же приходится отказываться?

– Я, к сожалению, не из тех, кому природа подарила вечную стройность. Каждая съеденная булочка влияет на мою фигуру. Поэтому основа моего рациона – овощи в любом виде, сырые, отварные, тушеные. Практически я никогда не ем макароны и хлеб. Исключение составляют только те редкие периоды, когда я довольна своим весом. До вечера ем только фрукты и овощи, а после спектакля, ночью, могу отведать мясо или рыбу, изредка побаловать себя спагетти. Мне кажется, что для хорошей формы нужно есть маленькими порциями, запивая еду большим количеством чистой воды. Пореже лакомиться шоколадом и мороженым. Но самое универсальное средство борьбы с лишним весом – это занятия танцем. Перед поездкой в Москву мне пришлось не только поголодать, но и поотбивать степ по нескольку часов в день, чтобы сбросить три лишних килограмма. Чечетка – лучшая диета.

– Как часто вы занимаетесь в танцевальном классе?

– В детстве я занималась в школе степа в Калифорнии, куда отправлялась сразу после общеобразовательной школы. Танцевальные уроки были ежедневными и продолжались достаточно долго – по четыре часа. Руководство бродвейских театров не волнует, как ты поддерживаешь форму. Иногда мне достаточно просто побить чечетку дома, если же чувствую, что нуждаюсь в более серьезных занятиях – иду в степ-класс какой-либо студии или беру частные уроки у знаменитых педагогов. Здесь в Москве занимаюсь самостоятельно. Со степом я не скучаю никогда.

– Как вы отдыхаете и боретесь с депрессиями, если они случаются?
– Я люблю проводить свободное время со своим избранником, который сейчас, к счастью, вместе со мной в Москве – в "42-й улице" он исполняет роль моего возлюбленного. Мы уже несколько лет вместе работаем и никогда не ссоримся – поэтому сейчас причин для депрессий просто нет. Но иногда, когда Шон уезжает, на меня наваливается тоска одиночества. Очень переживаю и тогда, когда не получаю ту роль, на которую надеялась. В таких случаях возвращаюсь домой, открываю книгу по йоге и начинаю медитировать. Постепенно в меня "вселяется" радостное спокойствие, уверенность, желание позвонить родным, подругам, то есть я "настраиваю" себя на привычную жизнь.

– Как вы можете охарактеризовать типичный образ американской женщины?
– Деловая, спешащая и яркая. Я никогда не была в Европе, но знаю, что европейские дамы стремятся к красоте естественной: неброские прически, натуральные цвета макияжа. Для них лучший макияж тот, который незаметен. Американки же во всем предпочитают яркость и броскость – сочный грим, уложенная прическа, костюм с подчеркнутыми деталями отделки. Большинство американок затемняют кожу – летом интенсивно загорают, зимой посещают солярии. Я, наверное, нетипичная американка. Вполне довольна своей светлой кожей и не стремлюсь к смуглости. Тем более, что моя кожа очень чувствительная и тонкая, а потому ее приходится беречь от лишних "нагрузок". Пользуюсь только нежной косметикой с добавлением минералов. По неброской манере грима, по простой прическе, которая представляет конский хвост или волосы, распущенные по плечам, я не очень похожа на респектабельную американку. Быть может, поэтому в одной статье было написано, что моя внешность похожа на тип русской женщины.

– Какую одежду и макияж вы предпочитаете?

– В парадных выходах отдаю предпочтение строгому классическому стилю, без всякой эксцентрики. В повседневной жизни ношу джинсы – в них мне удобно и комфортно. Джинсы – мое увлечение, я привожу их из разных стран. В моем шкафу целая джинсовая коллекция: модели зауженные и широкие, расклешенные и с заниженной талией. Есть "экземпляры", которые украшены разными patches – лоскутами, нашивками, ленточками. Яркую декоративную косметику я использую только по вечерам, если отправляюсь в клуб. Тогда основой макияжа становится крем-тон с цветными блестками. Мне нравится танцевать, когда ярко переливаются огни подсветки и мое лицо искрится под изменчивыми бликами.

– Как строится ваш обычный день?

– Совсем-совсем неправильно. Просыпаюсь поздно, часов в десять. Когда я завтракаю, то вся деловая Америка уже принимается за второй завтрак – ланч. Делаю дела, занимаюсь вокалом и танцами. Около пяти часов обедаю фруктами и овощами, потом приезжаю в театр и за сорок пять минут до начала спектакля привожу себя в порядок. Жизнь "для себя", а не для искусства, начинается поздним вечером – веселый ужин, общение, иногда – поездки в клуб. Как правило, около двух часов ложусь спать.

– Вы, конечно, находитесь в таком молодом возрасте, когда о пластических операциях еще не задумываешься. И тем не менее, как гипотетически вы относитесь к такому "усовершенствованию" внешности и популярна ли пластическая хирургия в Америке?
– Очень долго пластическая хирургия в Америке воспринималась только как область медицины, полезная людям с врожденными недостатками или дефектами. В настоящее время косметическая хирургия в Америке переживает ренессанс. Операции по шлифовке лица и разнообразные подтяжки кожи очень популярны среди женщин. Я же считаю, что любые средства, позволяющие хорошо себя чувствовать, скинуть десяток лет жизни, – необходимы. Это, конечно, не относится к дамам, которые изменяют себя постоянно и доводят свою внешность до неузнаваемого состояния. Меня пластическая хирургия не пугает. Во всяком случае, ничто не остановит, если через какое-то время мне понадобится стать пациентом клиники красоты.

– Ваши впечатления от москвичей?

– Публика показалась доброжелательной – я даже предположить не могла, что в Москве так много "мюзикломанов". С удовольствием бы приехала сюда вновь, чтобы участвовать в продолжении проекта "Бродвей в Москве", который рассчитан на долгосрочные показы лучших американских мюзиклов.

– Ваше любимое блюдо.

– Моя любимая еда – мексиканская. В Москве я немного скучаю по пряным специям. Из рождественских блюд мое любимое лакомство – легкий тыквенный пирог, который готовит моя бабушка.