Наталия Белохвостикова: «Мое любимое блюдо – пельмени»

Звездная кинематографическая семья – кинорежиссер Владимир Наумов и народная артистка Наталия Белохвостикова – неизменные любимцы зрителей.
И несмотря на то что Белохвостикова не снимается в сериалах и не мелькает в ток-шоу на телеэкране, имя ее не перестает звучать.
Когда Наумов встретил свою судьбу в лице молоденькой артистки кино Наташи Белохвостиковой, она была уже лауреатом Государственной премии за дебют в фильме Сергея Герасимова “У озера”, который состоялся, когда ей было всего семнадцать лет. Потом Наталия Белохвостикова, выйдя замуж за известного кинорежиссера Владимира Наумова, стала сниматься в его фильмах. А теперь дочь Наташа, окончив режиссерский курс у Аллы Суриковой, сняла свой первый фильм, где в главной роли снова Наталия Белохвостикова.
В семье, чтобы не было путаницы, две Наташи зовутся по-разному: та, которая Белохвостикова, – Наташа-большая, а та, которая Наумова, – Наташа-маленькая. Мать и дочь очень дружны, хотя они очень разные.
– Наталия Николаевна, у вас завидное положение. Вы без работы не остаетесь, муж – кинорежиссер, а теперь еще и дочь. Вы понимаете, насколько вам повезло?
– Конечно, ведь в нашей актерской профессии ни одна роль, даже гениально сыгранная, не может быть залогом того, что и дальше в твоей творческой судьбе все сложится прекрасно. С этим я столкнулась сразу после того, как снялась в фильме “У озера”. С момента, когда тебя пробуют на роль и до утверждения проходит несколько месяцев, и ты отчетливо понимаешь, что кроме тебя на ту же роль пробуется еще несколько актрис и не факт, что утвердят именно тебя.
Свои любимые роли в кино я сыграла у Наумова. Мне никогда не приходилось сниматься у других режиссеров ради денег. Я жила и живу за мужем, как за каменной стеной, и, к счастью, судьба была милостива ко мне и я могла играть те роли, которые хотела играть, и у меня был выбор.
– Легко ли играть у мужа?
– Это такое буйство фантазии, юмора, шуток! У Алова и Наумова был подобран ключик к душе каждого актера. Мне рассказывали, когда они работали над картиной “Бег”, то сцены с Михаилом Ульяновым и Евгением Евстигнеевым снимались по-разному, потому что один был готов сразу играть, а с другим нужно было репетировать.
Наша первая с Владимиром Наумовичем совместная картина была “Легенда о Тиле”. Муж сразу раскусил мой характер: на меня давить нельзя, я тогда умолкаю и все. И Володя моментально это почувствовал.
– А дома как?
– Дома – бесконечные разговоры о кино, уже много лет. Мне всегда было с мужем легко, всегда удобно, и я всегда знала: в каком бы настроении я ни пришла домой, меня там ждут. Если я успела что-то приготовить, то успела, если нет – значит, нет. Мне никогда не приходилось прислуживать мужу. Например, он сам всегда ходил на рынок за мясом и сам запекал его в духовке.
– Со стороны кажется, что у Владимира Наумовича благополучная творческая судьба, но ведь это не совсем так. С трудом выходили в прокат такие его фильмы, как “Мир входящему”, “Бег”. Была закрыта картина “Скверный анекдот”.
Он отчаивался когда-нибудь, говорил, что “все, ничего не получается и надо из кино уходить”?
– Никогда в жизни! У него такой характер – чего бы это ни касалось, хоть кино, хоть чего-то другого, – как только возникает какое-то препятствие, у него поднимается шквал энергии, который просто сметает это препятствие и еще влечет за собой лавину новых идей. Я же, наоборот, завяну сразу, если что-то не так.
– Наверное, когда он захотел жениться на вас, тоже смел все препятствия, если они были?
– Наумов знал моих родителей задолго до того, когда мне было всего тринадцать лет. Однажды киноделегация – Владимир Наумов, Маргарита Володина, Галина Польских – приехала в Швецию, где мой папа был послом, на Неделю советских фильмов. Посол, то есть мой папа, обязан был дать торжественный прием в честь советской делегации, на который были приглашены все посольства. Это было летом, я гостила у папы, и мне очень хотелось увидеть Галю Польских, в которую я была просто влюблена после фильма “Дикая собака динго”.
Дом, где жил папа и проводился прием, был старинный, со стеклянным лифтом, и если выйти на угловой балкон, то видно, кто входит. Но выйти на балкон открыто я не могла, меня бы наказали за это, поэтому я проползла ползком, чтобы меня не заметили. Я увидала миллион гостей из разных посольств, дам в таких шикарных туалетах, а нашу делегацию как-то прозевала. Была расстроена в тот вечер до слез и ни с кем дома не разговаривала. Так что наше первое знакомство с Наумовым не состоялось.
– А когда же оно все-таки состоялось?
– Когда я полетела на фестиваль советских фильмов в Югославию. Я летела с фильмом “У озера”. В самолете мы оказались рядом. В лицо я Наумова не знала, он работал на другой киностудии, но, конечно, знала его фильмы – “Мир входящему”, “Скверный анекдот”, который тогда закрыли, и все об этом говорили. Первое впечатление от Наумова было у меня очень странное. Он сидел рядом и все время мял в руках сигареты. Мял, крошил и выбрасывал и принимался тут же за другую.
Я не знала тогда, что он только что бросил курить, и подумала: “Надо же, какие причуды бывают у гениев?”
– Как, в конце концов, между вами завязались отношения?
– В нашей делегации был кинорежиссер Марк Семенович Донской со своей женой, и они все вместе очень весело проводили время, потешаясь надо мной. По молодости я имела привычку в одну секунду без причины сильно краснеть. Вот над этой моей особенностью они и издевались.
Мы гуляли по Белграду, а у Донского в кармане была спрятана игрушка-“хохотунчик”, и время от времени он его включал. Как только раздавался непонятно откуда дурацкий хохот, все прохожие сразу начинали недоуменно оглядываться, а мне казалось, что все думают на меня, и я тут же покрывалась багровыми пятнами.
Зато ночью я, в свою очередь, могла отомстить Донскому. Мы с Наумовым развлекались тем, что стучали к нему в номер, будили его, а сами убегали. Нам было очень весело.
– По возвращении в Москву Владимир Наумович назначил вам свидание?
– Первый раз он позвонил мне через неделю, когда в Москву с ответным визитом прибыла югославская киноделегация, и он мог меня пригласить на эту встречу. И стал потом всюду водить меня с собой. Мы пошли на Таганку, где только начал играть Гамлета Владимир Высоцкий, потом на творческий вечер Евгения Евтушенко, где в первый раз я увидала Александра Александровича Алова, и Володя меня познакомил с ним.
А однажды, спустя много лет, он познакомил меня с Феллини, с которым он был дружен с юности. Это было в Риме. Мы прилетели только на два дня. Феллини был простужен, но все равно пообещал прийти в свой любимый ресторанчик, где мы его ждали. Вдруг открылась дверь, и вошел в черном пальто и вишневом шарфе большой красивый человек, увидел Володю и они обнялись. Я так много знала о Феллини, что мне показалось, что все это я уже когда-то в своей жизни видела. Это было незадолго до смерти Федерико.
– Свадьба у вас была широкая, шумная?
– Нет, маленькая, дома, у мамы. Был Леонид Генрихович Зорин, он был Володиным свидетелем, а моим был Александр Александрович Алов. Были еще Михаил Ульянов и Сергей Герасимов с женами, и папа прилетел из-за границы.
– Потом вы отправились в свадебное путешествие?
– Не было никакого путешествия, потому что Наумов писал сценарий, а я снималась у Донского. Так муж раз и навсегда отучил меня отдыхать.
– Вы часто бываете в Италии, и это тоже не отдых?
– Конечно, нет. Несколько лет назад мы стали сотрудничать с итальянским писателем и сценаристом Тонино Гуэрра. Я очень люблю Италию, и если долго там не бываю, начинаю даже скучать. А однажды вдруг звонит Володе Франческо Рози, и я слышу, как тот дочку зовет: “Наташ, иди, помоги мне поговорить по-английски”. И это очень здорово, что мир такой большой и широкий. Сразу теплее становится на душе.
– Наташа играет в кино?
– Наташа еще маленькой снялась в фильме “Тегеран-43”, а сейчас Владимир Наумович заканчивает картину “Мадонна на асфальте”, где я впервые снимаюсь вместе с дочерью. Она – в главной роли, а я играю характерную роль полусумасшедшей театралки.
– Вы еще снялись и у дочери как у кинорежиссера. Вам было интересно?
– Очень. До этого Наташа была актрисой. Она окончила актерскую мастерскую Армена Джигарханяна и Альберта Филозова во ВГИКе и снялась в главной роли в фильме Наумова “Белый праздник”, где ее партнером был Иннокентий Смоктуновский, для которого эта роль, к сожалению, оказалась последней, его вскоре не стало, и премьера фильма прошла без его участия. Наташа же объездила с этой картиной весь мир, фильм получил призы в Италии, а в Москве Наташа была удостоена приза имени Веры Холодной.
Картина, которую она сняла как режиссер, “Год Лошади – созвездие Скорпиона”, сильно ее изменила. Все-таки стоять во главе большого творческого коллектива, целой киногруппы нелегко, а у Наташи это получилось. Кроме меня, у нее снимались и Михаил Ульянов, и Нина Русланова, и Ивар Калныньш, и Игорь Ясулович – все большие актеры со своим громадным опытом, но я видела в процессе работы, что Наташа знает, что делает. Мы работали по двенадцать часов в день и провели все вместе несколько прекрасных месяцев.
– С вашей стороны не было какого-то снисхождения к Наташе, потому что вы народная артистка, а она – ваша дочь?
– На съемочной площадке не существует никаких родственных отношений. Это все уходит далеко на задний план, и в действие вступают совершенно другие силы. Так же было и с мужем. Он не жалел меня как жену, когда я играла и в стужу, и в дождь, и в снег, и падала, и синяки сажала. Если б он во мне видел прежде всего не актрису, а жену, то не смог бы ничего снять, ведь каждый режиссер должен неумолимо идти к своей цели. Он жалел меня, он страдал, но ничего не мог сделать. Существует команда “Мотор!” – и тут уходит все.
– Папа был на Наташиной съемке?
– Нет, он смотрел уже отснятый материал. Только однажды примчался на съемочную площадку, потому что, когда он позвонил по делу – он продюсер Наташиной картины, – ему сказали, что меня отправили в больницу. Вот тогда он приехал. Но я уже вернулась и снова работала. Просто произошла небольшая травма на площадке.
– Наталия Николаевна, подмечено, что за глаза вы называете мужа по фамилии. Из этого следует, что его авторитет в вашей семье очень высок. А есть ли у него какие-нибудь слабые стороны характера, манипулируя которыми, вы могли бы взять верх?
– Манипулировать моим мужем невозможно, да у меня и не бывает такой необходимости. Все важные решения принимаем вместе и живем в таком понимании, что каждый из нас старается беречь другого, идти навстречу, насколько это возможно, и помогать как в быту, так и в работе.
– Наташа, кто из вас хлопочет у плиты? Вы или мама?
Наташа-маленькая:
– Кто свободен, тот и занимается кухней. Я люблю готовить и печь и люблю экспериментировать, но превзойти маму в кулинарном мастерстве невозможно. Например, когда приезжает в Россию Тонино Гуэрра, то приходит к нам в гости специально на мамины блины, потому что в Италии блины нигде не готовят, даже в ресторанах, а такие, какие делает моя мама – ажурные, воздушные, вообще нигде не найдешь.
– Есть ли у вас в семье какие-либо кулинарные традиции?
Наташа-большая:
– Новый год мы всегда празднуем дома, в своем кругу, и я традиционно запекаю в духовке индейку – научилась этому, живя с родителями в Лондоне, где всегда на Рождество запекался гусь или индейка. Подавать индейку на стол нужно обязательно с брусничным вареньем. Варенье у меня собственного изготовления по специальному маминому рецепту. Готовить очень люблю и диетами ни себя, ни своих близких не изнуряю, люблю, чтобы на столе была человеческая еда.
Любимое мое блюдо – пельмени. Обожаю, если есть возможность принять гостей. За нашим столом может уместиться сразу человек сорок. Нередко мы с Наташей вместе что-нибудь печем, готовим, жарим. Если я уезжаю куда-нибудь, то уверена: когда вернусь, моя семья не встретит меня с пустым холодильником.
– Наташа, а советы по макияжу, наверное, тоже всегда давала вам мама, ведь у нее такой большой опыт работы в кино?
Наташа-большая:
– Наоборот, это я обезьянничаю, как только вижу, что дочь фантазирует перед зеркалом. Так и мне сразу хочется “выглядеть”.
Наташа-маленькая:
– Краситься я начала уже в школе, и это доставляло мне огромное удовольствие. Нравился и сам процесс и результат, что уже через несколько минут становишься совсем другой. Но потом, когда я начала сниматься в кино, поняла, что лучше краситься меньше.
Наташа-большая:
– Я понимаю, что декоративная косметика нужна, но тем не менее… дочка может подтвердить. К примеру, должна я идти на какой-то торжественный вечер. Надеваю вечернее платье, причесываюсь, и в тот момент, когда ощущаю себя совсем готовой, Наташа спрашивает меня: “А когда ты собираешься краситься?” Если б можно было, никогда в жизни не делала бы этого! Я люблю живое лицо, которое свободно дышит.
Наташа-маленькая:
– Когда мы с мамой на отдыхе, то вообще не красимся. Солнце, море – лицо просто расцветает. Теперь мне кажется, что косметика только подчеркивает возраст, а плохое самочувствие вообще невозможно скрыть под гримом.
Наташа-большая:
– Дочь права. Даже на съемках бывает так, что и грим никак не ложится, и волосы не укладываются, и тогда гримеры меня спрашивают: “Ты что, плохо себя чувствуешь?”
– Наталия Николаевна, разве муж как режиссер не требует от вас, чтобы вы были всегда в форме?
– Требует, требует. Он мне говорит: “Посмотри на себя! Как тебя снимать?” На меня его слова очень действуют. Конечно, я могу на минуту обидеться, надуть губы, но тут же понимаю, что он прав, прав, прав.
– Интересно, а как Владимир Наумович относится к мужской косметике? Есть ли она у него?
Наташа-маленькая:
– Обожает. Туалетная вода, дезодоранты, кремы, лосьоны – все это должно быть у него обязательно и чтобы еще и в разных вариантах. Мы с мамой отлично знаем его вкус и следим, чтобы его коллекция была полной. Тут же покупаем и дарим. Папа всегда бывает этому искренне рад, и наш подарок никогда не остается нераспечатанным.
– А что из косметики он может подарить вам?
Наташа-большая:
– Время от времени он дарит нам духи. Я очень люблю духи. Достаточно лишь капли, чтобы у меня сразу поднялось настроение или улучшилось самочувствие. У меня всегда были самые лучшие марки французских духов. В последнее время я открыла для себя еще и итальянские, но все-таки редко меняю марки. Наташенька уже покупает себе что-то новое, а я все никак не могу решиться.