Простите, звезды Господни

Простите, звезды Господни

Евгения Смольянинова поет старинные романсы и давно забытые русские песни. Поет так, что сердце сжимается, а зал не просто притихает — старается не дышать. Каждая ее программа, будь то «День Господень», «Райская птичка» или недавние «Осенние ночи» в клубе «Эльдар», чарующе неповторима, хотя все они об одном — о тайне и даре любви.

— Евгения Валерьевна, слушая ваше пение, думаешь, что обладательница такого дивного голоса должна быть невероятно счастлива в любых делах и начинаниях. Это так?

— Да. Потому что я давно усвоила простую истину: быть счастливым значит довольствоваться долей, которая тебе выпала. Не роптать на свой удел и не иметь сверхжеланий. В этом смысле моя доля счастливая. Я счастлива наличием путеводной звезды и своей четко прочерченной судьбой. Далеко не каждому Небо дарит столь благодатную предопределенность жизненного поприща.

— Когда вы почувствовали свое предназначение?

— С малых лет. Я ощущала какую-то помощь, поддержку, присутствие ведущей меня силы. Не знала, что именно будет со мной, но понимала, что это что-то необыкновенное. А когда в четыре с половиной года начала заниматься музыкой, это чувство многократно выросло. Внешний мир, улица сразу отдалились, перестали интересовать. Девчонки звали на речку, а я садилась за рояль — к нему меня тянуло гораздо больше. Музыка стала моей самой близкой подругой.

Радость исполнения, радость жизни на сцене перекрывали любые развлечения и юношеские забавы. Это был ни с чем не сравнимый восторг, волшебная реальность, в которой я полностью растворялась. Вот тогда очевидно и осознала, что это моё. Мой труд, мой выбор, и ничего иного мне не надо. Отдельным особым счастьем была встреча с крестьянской певицей Ольгой Сергеевой, очень повлиявшей на мою творческую манеру. На то, что именно и как я исполняю.

— Как это случилось?

— Прежде я услышала ее по радио. Потом судьба нас свела, и между нами возникло духовное единение, сердечное родство. Я внимала песням Ольги Федосеевны, записывала их, наблюдала ее образ жизни в течение нескольких месяцев. После чего мы разлучились на 16 лет. У меня были концерты, съемки, гастроли.

Такая долгая разлука очень мучила меня. И когда я, наконец, приехала, то боялась войти в дом Ольги Федосеевны. Она лежала парализованная, подняла голову и сказала: «Женя!..» — будто мы и не расставались вовсе, и я только что вышла за молоком. Потому что она меня любила и ждала. Это и есть женская доля — ждать и дождаться, дотерпеться, домолиться, доплакаться. И это то женское, что нужно миру, детям, мужьям, родителям, каждому из нас — необходимо как воздух, как звук, как дыхание. Если это уходит, если этого недостает и женщины выбирают другие приоритеты, мир меняется не в лучшую сторону.

— И это отражается в песнях, которые тоже меняются не в лучшую сторону. Почему русская песня забывается и так мало звучит?

— Нынешнему поколению и правда не позавидуешь, настоящую фольклорную музыку сейчас практически негде услышать. Тех, кто ценит и любит народные песни, все меньше. Большинству публики они интересны разве что на уровне экзотики. Кому же тогда их петь? Это все равно, что дорогое выдержанное вино предложить завсегдатаям закусочной на вокзале, где его могут запросто разбавить газировкой, спрайтом каким-нибудь или колой, которые ближе и понятнее современному вкусу.

А русская народная песня настолько великолепна, что разбавлять ее «газировкой» не пристало. Вот и звучит она все реже. К великому сожалению. Потому что вырасти в родном языке, в своей культуре, в песне, которую пели твои мама, бабушки и прабабушки, значит укрепить свой фундамент, корни, подпитать иммунитет, обеспечить себе надежный тыл в будущем.

А как витаминизируют ребенка колыбельные! Защищают его психику, дают повышенную стрессоустойчивость. Но и они, увы, почти забыты…

— Спасибо, что вы в свои выступления неизменно включаете и колыбельные, и духовные песни.

— В моем репертуаре действительно много разнообразных русских песен. Но я тоже исполняю их сейчас гораздо меньше прежнего. Переродился слушатель. Десять лет назад могла петь целое отделение из народных песен, а то и полностью весь концерт. Но сегодняшний день диктует «иной формат», как теперь выражаются.

— В вашей программе «Осенние ночи» преобладали мотивы печали, слез, тоски — это характерное настроение русской песни?

— Наши песни очень неоднозначные, искристые и сложные на вкус. Грусть, страдание — состояния, неотделимые от радости и самым тесным образом с ней связанные. Это как сияние одного магического кристалла, который вы поворачиваете, сменяя мрачные настроения жизнеутверждающими. Из глубокой печали в песне, как правило, вырастают возвышенные светлые чувства, эмоционально сопереживая которым человек очищается, испытывает состояние катарсиса.

И русская песня способна на это, как никакая другая. Она разливается по тебе, вызывая гамму ощущений. Может вызвать рыдания, от которых вас будет сотрясать, и через мгновение от задорного распева, речитатива вдруг на сердце появится легкость, станет тепло и безмятежно, как в детстве, и захочется рассмеяться.

В русском народном пении присутствует колоссальная жизнеспособность. Как в игрушке «Ванька-встанька». Наши песни не соленые, не сладкие, а многослойные по своему впечатлению и воздействию.

— Впечатление сильное, но какая-то уж очень безысходная, невеселая доля русской женщины проглядывает из этих протяжных мотивов.

— Не соглашусь, при том, что женская доля, несомненно, была тяжелая. Одни бытовые хлопоты деревенские чего стоят: многодетная семья, часто муж, который выпивает, ухаживание за скотиной, огородом, все на ее плечах, удобств никаких. Многие женщины остались вдовами.

Я много ездила по русской провинции. Больше всего по Псковской области. Общалась с тамошними бабушками-крестьянками. Все они были очень любящими, добрыми. Меня поражала их удивительная способность радоваться в ситуациях, казалось, для этого абсолютно не пригодных. Кто-то другой, окажись на их месте, полез бы на стенку. А они сохраняли свое лицо, не роптали, встречали все смиренно и с достоинством.

— Что же их поддерживало, радовало? Черная тяжкая работа изо дня в день.

— Это так, но ни единого слова жалобы от этих удивительных бабушек я не слышала. От них исходила невозмутимая внутренняя сила. Время и жизнь обходились с ними жестоко, но они умели принимать любые обстоятельства такими, какие есть. Хранили верность, любили, ждали. Помните у Симонова: «Как я выжил, будем знать только мы с тобой,/ Просто ты умела ждать как никто другой…» Для их любви и щедрости душевной не существовало ни времени, ни расстояния.

Рассказ одной пермской женщины не выходит из головы. Она явилась невольной свидетельницей расстрела безымянного заключенного. Наблюдала через щелочку в заборе, как его вывели ночью во двор, направили винтовки. Он перекрестился, посмотрел в небо и сказал: «Простите меня люди, прости меня Бог, простите звезды Господни…» После чего прогремел выстрел.

Сюжет, согласитесь, посильнее, чем в гомеровской «Илиаде». Ведь это было не в кино, не в театре. Никого вокруг. Не перед красноармейцами же играл этот неведомый никому человек. Вот у таких, как он, мужей были и жены такие же, как те деревенские женщины, к которым мне повезло прикоснуться, познакомиться.

Мужья их погибли в годы репрессий или на войне, а им надо было жить дальше. И они несли свою ношу, и песни пели. Теперь таких чудесных бабушек, к великому сожалению, совсем не осталось. Деревни осиротели, разорены.

— Чему вы научились у них?

— Сдержанности, мудрости. Умению не изменять своей природе, несмотря ни на что. Они повысили планку моего бытия. Подняли на такой житейский и творческий уровень, с которого я не имею права сходить. Я стала по-другому видеть мир, иначе понимать счастье и то, по какой дороге идти, какой делать выбор.

Осознала, что самое важное в жизни — сохранение своей души. Они ведь вопреки всем невзгодам не покалечили душу и сберегли свою цельность, в чем, наверное, и есть основная выгода человека. Но понимаешь это только, когда столкнешься с чем-то настоящим.

— Такую встречу, как и любовь, надо заслужить?

— Думаю, это дается не по заслугам, а по милости Божьей, которую можно только в дар получить. Трудоднями ее не заработаешь. Если говорить о любви, то для меня в отношениях двух людей, мужчины и женщины, великое значение имеет момент тайны, не позволяющей вторгаться в чужое пространство, перешагнуть личную заветную черту.

Когда два человека встречаются и вдруг вспыхивает между ними чувство, от которого не можешь овладеть своим сердцем, не можешь оседлать его, остановить, придержать — оно тебе уже не принадлежит. Потому что происходит чудо, которое выше, сильнее тебя, твоей воли. Любовь ведь сотворяется между мужчиной и женщиной совершенно неожиданно. И оба получают этот единый на двоих Божий дар навечно. Как, почему эти двое находят друг друга — это же тайна великая.

— Вы верите в единственную любовь?

— Да. Встреч может быть много, а настоящая любовь только одна. И у меня есть такие примеры. Есть друзья, которые полюбили друг друга в школе и любят по сей день. Не могут жить друг без друга. Другие пары на пути к своему счастью преодолевают множество ошибок, заблуждений. Но в любом случае того, кого любовь настигла, всегда очень видно. Потому что сердце такого человека горит радостью, он становится ближе к Богу и не может это не чувствовать, не понимать, что с ним случилось нечто необыкновенное и гораздо большее его самого.

И думаю, даже отчаянно неверующий за такое переполняющее его чувство хотя бы единожды встанет на колени и поблагодарит Небо. Ведь без любви никто из нас не может быть счастлив даже в доме из золотых слитков.

— У вас красивый дом?

— Я живу за городом, там у меня цветы, сад, который меня вдохновляет. Питает чудесными ароматами, негой и покоем. В доме много книг, книжные стопы везде и всюду, читаю несколько текстов одновременно, сожалея, что в сутках всего 24 часа. Хочется еще и поработать, и послушать Варю Панину или Марию Эмскую. Поискать стихи, созвучные моему мироощущению.

Открыла для себя недавно замечательную поэтессу из Санкт-Петербурга Зинаиду Миркину, надеюсь, на ее поэтические строки сочинить музыку. У меня богатая коллекция кукол, которых собираю по миру и леплю из глины сама: бабушек и дедушек, играющих на различных инструментах — скрипке, балалайке, виолончели. Их теплые фигурки размягчают мое сердце, снимают накопленную усталость, лечат. Это целебное средство собственного изобретения. И когда спрашивают рецепты счастья, красоты, молодости, я говорю, что каждый человек должен найти их для себя сам.

Татьяна Лазаревская