Самурай в юбке

Самурай в юбке

Женщина с мечом, с нунчаками, в прыжке сбивающая врага с ног, бесстрашная и неуязвимая – хорошо это или плохо?

Своим опытом, наблюдениями делится наша читательница из Санкт-Петербурга Мария Каледина.

 

Карате как наркотик

Заниматься карате я начала пять лет назад. Повела записываться в клуб восточных единоборств своего 12-летнего сына и, оставшись посмотреть тренировку, поняла, что это именно то, что мне нужно. 45-минутная разминка напоминала балет – те же растяжки, шпагаты. «Как здорово, – подумала я, – учишься владеть телом, да еще к тому же осваиваешь навыки самообороны. Это тебе не тупо накачивать мышцы на тренажерах».

Женской секции в клубе не было, для подростковой я оказалась старовата, поэтому тренер предложил посещать мужскую группу.

Спорт очень сблизил меня с сыном. Мы вместе смотрели боевики с Джеки Чаном и Брюсом Ли, спаринговались дома, отрабатывая сложные удары. Мне тогда и в голову не приходило, что я совершаю нечто противоестественное, принуждая сына бить мать. Пусть даже и не в полную силу. Слава Богу, Серафим оказался умнее меня.

Он был против домашнего ринга: «У меня рука не поднимается на тебя». Но я настаивала, и тогда он слегка, вяло обозначал удар. Я злилась и требовала жесткости. Однако Сима любым способом старался избегать поединков со мной.

Мои подружки говорили, что я сильно изменилась – стала категоричной, нетерпимой, высокомерной. В моей лексике появились грубые словечки, а в гардеробе –

мужские вещи. Мне нравилось носить рокерскую косуху, кожаную беретку и кожаные штаны.

«Да эти серые моли, домашние курицы просто завидуют мне, – усмехалась я. – Их злит, что я стала увереннее в себе и не пресмыкаюсь, как они, перед мужчинами». Все их доводы о том, что карате вредно для женского здоровья, казались мне бабьим лепетом. Меня раздражала их беспомощность и слабость. Я практически перестала общаться с ними.

Даже после травмы колена я продолжала занятия.

«Поймите, – убеждал меня хирург, – рукопашный бой сопряжен с болевыми ударами в грудь и живот, а это для женщины категорически противопоказано. Если она в дальнейшем хочет выносить здорового ребенка, то просто обязана бросить такой беспощадный спорт».

Но я уже, как на наркотик, подсела на свой кёкюшинкай – самый жесткий стиль карате.

Зомби

Несомненно, как я сейчас понимаю, мордобой ожесточал меня. Да и как могло быть иначе? Возвращаясь с тренировки, ловила себя на мысли, что автоматически, на уровне робота, оцениваю любого мужчину, идущего мне навстречу, как потенциального врага. Прикидываю на взгляд его рост, вес, во что одет – чтобы знать, какой удар применить в случае чего. Если раньше меня восхищал в мужчинах интеллект, то теперь – умение грамотно и красиво побеждать. А они в ответ восторгались моим мужеством, эмансипированностью и относились как к боевому товарищу. Но не как к женщине. Мы обменивались видеофильмами, книжками по восточным техникам, ходили смотреть соревнования, но на свидания они приглашали не меня, а слабых и беззащитных барышень.

«Ну и пусть, – успокаивала я себя, – и даже хорошо, что я не источаю эрогенный запашок. Мне и одной неплохо. Одиночество – удел избранных, сильных духом», – мысленно подкармливала я свою гордыню.

Позднее только я поняла, в чем моя беда. Отношения на ринге я переносила и на общение с мужчинами. В любом споре стремилась победить собеседника, положить его на лопатки, а еще лучше, каким-нибудь мощным аргументом отправить в нокаут.

Ни одного нормального, с чувством собственного достоинства мужчину никогда не устроит вызывающая, доминирующая позиция женщины.

Во время поединка я дралась с таким фанатизмом, что тренер частенько останавливал бой, фактически отрывая меня от соперника «с мясом»: «Тише, детка! Зачем так лупить? Тебя что, кто-то сильно в жизни обидел?»

Он учил менять бить, не проявляя эмоций – без сожаления и злости, как машина. Эмоции забирают много энергии, поэтому удар слабеет. Я учла это и сознательно принялась превращать себя в зомби.

Не плачь, не бойся, а вмажь!

Однажды после спаринга ко мне подошел новичок и, видно, пораженный пугающей непроницаемостью моей физиономии, неожиданно спросил: «А ты в Бога-то веришь?»

«Пусть лучше Он в меня ве-рит», – съязвила я, гордая собой. Занятия карате изменили мое отношение к вере. Если раньше мое утро начиналось с «Отче наш», то теперь – с придуманной мной мантры: «Не плачь, не бойся, а вмажь». Моей настольной книжкой был кодекс самураев.

Помню, еще на первой тренировке спросила тренера: «А где философия?» – «Подожди полгодика, – похлопал он меня по плечу, – вот доведешь до автоматизма пару-тройку блоков с подсечками, с нижними и верхними вертушками, тогда сама почувствуешь, как философия без лишних слов войдет в тебя».

Действительно, совершен-ствуясь в восточных техниках, я незаметно, исподволь стала проникаться идеями дзен-буддизма. Начали происходить не только физические изменения, но и духовные. Постепенно я перестала молиться, посещать церковь, причащаться, поститься. Мир Православия отдалялся от меня с каждым днем все дальше и дальше. Какая глубокая и верная пословица: «С кем поведешься, от того и наберешься»! Но самое печальное, что я не замечала этих изменений. Мне казалось, что я, наоборот, на голову выше окружающей меня толпы. Сильная, умная, непобедимая.

Бегство из плена

Спас меня, как я сейчас понимаю, один случай. Как-то раз, возвращаясь поздно вечером с тренировки, я шла через парк   и увидела, что двое нетрезвых парней пристают к девушке. Попыталась вступиться за нее. Один из отморозков грубо оттолкнул меня, другой обложил матом. «Беги отсюда, – велела девушке, –

а я их задержу».

Я была уверена, что обойдусь парой хуков по челюсти, и на этом дискуссия закончится. Но когда в руке хулигана блеснуло лезвие финки, стало ясно, что влипла в серьезную разборку. Начался беспредел. Им удалось полоснуть меня по плечу и щеке. Я выхватила из-за спины нунчаки и, забыв о всех допустимых уголовным кодексом пределах самообороны, принялась наносить удары. Меня охватило звериное желание уничтожить врага.

Наверно, я бы убила их, если бы меня не остановила вызванная девушкой милиция. Головорезу с финкой я проломила череп, его в бессознании увезла «скорая помощь». Второй приятель отделался гематомами и ушибами средней тяжести.

Умри парень в реанимации, суд мог бы развернуться против меня. Впервые за пять лет я запаниковала. Мне стало страшно. Что будет с сыном, если меня посадят?! Моя бабушка посоветовала пройти по столичным храмам и монастырям и заказать сорокоусты за здравие моей жертвы. Так и сделала.

Я поняла, что этот случай мне был совершенно необходим чтобы встряхнуть меня, показать, к чему может привести мое увлечение. Осознание своей силы обязательно прорвется наружу в той или иной форме. Понятно, что все эти восточные и силовые секции противоестественны женской природе. Ну а раз ты такая смелая и идешь против своей природы, то обязательно за это поплатишься. Что было бы со мной, если бы я убила этих гавриков, даже будучи тысячу раз права?

Парень поправился. Адвокату удалось доказать в суде мою невиновность. Я объявила тренеру, что бросаю спорт. «Не делай глупости, – предупредил он меня, – вот увидишь, ты заболеешь. Твое тело уже привыкло к нагрузкам, оно взбунтуется». Действительно, через две недели начались ломки. Мышцы сводило так, что я не могла подняться с кровати. Затем полтора месяца хромала.

Как легко во что-то влипнуть и как трудно бывает выбираться.

Первое, что я сделала после выздоровления, купила платья, юбки, шарфики, чтобы вернуть себе прежний, женский облик. Заново училась ходить на каблуках, восстанавливая некогда летящую походку. Второе – записалась в студию бальных танцев.

Процесс «очеловечения» уже практически завершился. И верный признак того – мужчины на улице и на работе впервые за шесть лет стали делать мне комплименты.