Скучное благополучие

Все было бы хорошо в благополучной Норвегии, если бы не скука… Петербурженка Анастасия К. , два года прожившая с норвежским мужем, раздумывает: не вернуться ли ей обратно в Россию. 

Слезы викинга

Мы познакомились с Олефом, когда я приехала в Норвегию навестить свою подругу, вышедшую туда замуж. Он увидел, как я катаюсь на велосипеде по их поселку, проследил, в каком доме остановилась, и вечером пришел к хозяевам с просьбой представить его мне.

Олеф был высок, крепок, красив. И своими непокорными вьющимися русыми волосами напоминал старинных викингов – во всяком случае, как мы их себе представляем. Шестнадцать лет назад в автомобильной катастрофе у него погибла жена, оставив ему троих сыновей, младшему из которых было всего четыре года. Олеф растил их один.

Когда я уезжала, он взял мои руки  в свои ладони и сказал: «Ты нужна мне». В глазах его стояли слезы. Меня это, конечно, тронуло. Я никогда не видела, чтобы мужчина плакал. Тем более, такой… викинг. Потом я узнала, что в Норвегии  нет запрета на слезы у сильного пола. Они могут плакать даже над мелодрамой в кино или у телевизора.

Меня тогда в Питере ничего не держало. Скорее, наоборот: на работе меня уволили по сокращению штата, дочка уехала учиться в Италии. И я дала согласие Олефу вернуться в Норвегию в качестве его жены.

В этой стране стать законными супругами можно двумя способами: путем регистрации в загсе – здесь это называют «в офисе». Или венчаясь в церкви. Оба вида брака считаются правомерными, и молодожены должны выбрать один из них.

Впрочем, заключать брак вовсе не обязательно. Если пара решила жить вместе, за ней признают те же права, что имеют законные супруги. Нередко здесь можно встретить людей, проживших вместе несколько десятилетий, имеющих двух-трех, а то и больше, детей, и не удосужившихся зарегистрировать официально свои отношения.

Мы с Олефом тоже решили выбрать такой брак. Во-первых, мы оба были уже не молоды: мне – 40 лет, ему 52. Во-вторых, для меня Норвегия – чужая страна, и неизвестно, приживусь ли я там. Свою питерскую квартиру я тоже не торопилась продавать, тем более  что у Олефа был большой дом.

Комфорт и спокойствие

И правильно сделала. Потому что правду говорят: одно дело – туризм, другое – эмиграция. Когда я приезжала к подруге, тоже Насте, Норвегия мне казалась сказочной: клубящиеся в дымке горы и фьорды, тоннели, словно убегающие в страну гномов, яркие аккуратные домики.

Поселок, где жил Олеф, расположен на севере страны. От ближайшего большого города – Бергена надо плыть на катере 6 часов. Зимой здесь жизнь вообще замирает. Тишина такая, что ломит уши. Конечно, мне, привыкшей к ритмам большого города, его суете и культурным событиям, это было трудно принять. Все время обуревала какая-то сонливость; стрелки часов, казалось, движутся в киселе: еле-еле.

Утром Олеф уезжал на работу, а я занималась уборкой дома. Не скажу, что норвежцы такие уж аккуратисты – они даже руки не моют, приходя с улицы, но мне попался муж, для которого порядок в доме был категорией священной. Вот хотя бы взять такой случай. У Олефа была кошка. Естественно, ей не понравилось мое появление в доме. И однажды она намочила ковер – видимо, мне назло. Олеф был очень привязан к своей домашней любимице. Но за нарушение порядка безжалостно выселил ее в сарай. И ничто не могло поколебать его решения.

Я не хочу сказать, что муж превратил меня в домработницу. В выходные он сам охотно брался пылесосить ковры, расчищать от снега дорожки во дворе, все время что-то мастерил по дому.

В еде Олеф, как и многие норвежцы, был неприхотлив. Котлеты, макароны с мясом, картошка во всех видах, блины, треска – это любимая еда. Существуют в их кухне и «изыски»: например, сладкая селедка и соленое сгущенное молоко. Но я это есть не могла.

А норвежцы не принимали мою стряпню. Как-то я испекла свои фирменные пирожки с капустой: гости вежливо откусили кусочек и отложили.

Телевизор и интернет – это все, чем я могла развлечь себя в большом доме Олефа. Иногда я отправлялась в гости к Насте – чтобы хотя бы поболтать на русском языке. А вот к норвежцам просто так, по-соседски не зайдешь: это у них не принято. Как не приняты и  откровенные разговоры. Если ты начнешь говорить о своих проблемах или жаловаться на мужа, или не дай бог говорить что-то плохое об их стране, это их просто напугает. Они говорят о погоде, о своих хобби – лыжах, коньках, гольфе, яхтах. Даже на день рождения не зовут к себе в дом – скорее предложат встретиться в кафе или ресторане.

Эти люди воспитаны, вежливы, спокойны. Но не романтичны. Даже в букетно-конфетный период Олеф мне ничего не дарил. Главное для них – комфорт и спокойствие. И мой муж искренне не понимал, чего я бешусь: жизнь размеренна, расписана на годы вперед, никаких бытовых трудностей. В конце концов, он решил, что это особенности моего «южного» петербургского темперамента.

А «табачок» врозь

Я, конечно, пыталась разнообразить свою жизнь. Первым делом пошла на курсы норвежского языка – до этого мы говорили с мужем на английском, который здесь все хорошо знают. За уроки платила не я, а наоборот – мне. В течение полугода я получала 900 евро каждый месяц.

Когда учеба закончилась, я стала ходить на хор в нашем поселке – такие «кружки» в Норвегии есть повсеместно. И ведут их профессиональные музыканты. Для участников хора эти занятия бесплатны, все оплачивает государство. В Норвегии, как известно, мало солнца, поэтому депрессия – частый спутник ее жителей. И правительство делает все, чтобы предотвратить заболевание. Пение в хоре – это тоже «профилактика».

Меня же от надвигающейся депрессии могла спасти только работа. Я по специальности бухгалтер. Но найти такую работу в небольшом поселке – нереально. Даже если будет вакансия, ее, скорее всего, отдадут местному жители, пусть даже менее образованному в этом плане. Какие-нибудь свои доморощенные курсы здесь ценят выше, чем диплом нашего питерского или московского университета. К тому же в Норвегии, как и у нас, очень ценят личные рекомендации. При приеме на работу обязательно позвонят на предыдущее место и узнают: что ты за сотрудник, как ладишь с коллективом, часто ли болеешь. А поскольку здесь такой информации обо мне никто не мог дать, то и устроиться было очень трудно.

Наконец освободилось место санитарки в доме престарелых, куда меня могли взять без рекомендации. Я была в шоке. Но Олеф отнесся к этому спокойно: какая разница?  И его мать, и его жена, когда не было работы, шли, например, убирать дома или трудились горничными в отелях.

Но… как только я получила первую зарплату, муж объявил мне, что теперь я должна платить за электричество и ежедневные покупки. «У нас так принято, – сказал Олеф, – муж оплачивает крупные счета: кредиты, страховки. Жена – мелкие».

Действительно, в Норвегии у каждого из супругов – свой счет в банке, и порой они имеют весьма приблизительное представление о том, у кого сколько денег. Я видела, например, как в кафе каждый платил сам за себя, а за детей – поровну.

Когда в первое лето мы стали собираться в отпуск в Италию, Олеф предложил мне разделить наши расходы.

Темноволосые блондинки

В Норвегии много русских жен. Женщин здесь вообще не хватает, особенно на Севере. К тому же местные дамы  жесткие, требовательные, все помешенные на феминизме. После 45 лет, когда дети выросли, они нередко разводятся со своими мужьями, чтобы пожить «для себя». Норвегия, наверное, единственная страна, где блондинки красят волосы в темный цвет, чтобы отличаться от других.

Насчет одежды они «не заморачиваются»: спортивные штаны, вытянутые свитера и футболки. Причем такое ощущение, что все эти вещи уже продают поношенными. Если кого увидишь в новой одежде – это, скорее всего, иностранец.

Прожив два года в таком окружении, я заметила, что и сама деградирую. Однажды несколько дней проходила в разорвавшейся блузке – мне лень было ее зашить или выбросить. Представить, что такое могло случиться со мной в Питере – просто невозможно. И я решила, что пора отсюда бежать.

А моей подруге нравится жить в Норвегии. Эту скуку она воспринимает как уединение, возможность оставаться самой собой, а не быть винтиком в механизме большого города. Ей нравится и норвежский муж: она чувствует себя за ним, как за каменной стеной. Он заботится о ее ребенке, проводит с ним много времени.

Наверное, многое зависит от характера. Что касается меня, то я поняла: комфорта и спокойствия для меня слишком мало, чтобы быть счастливой.